Начальный период войны (22 июня 1941 — 18 ноября 1942)
 |
| Вторжение немецких войск на территорию СССР |
18 июня 1941 года некоторые соединения приграничных военных округов СССР были
приведены в боевую готовность. 13-15 июня 1941 г. в западные округа были отправлены Директивы НКО и ГШ ("Для повышения боевой готовности...") о начале выдвижения частей первого и второго эшелонов к границе, под видом "учений". Стрелковые части округов первого эшелона согласно этим директивам должны были занимать оборону в 5-10 км от границы, части второго эшелона, стрелковые и механизированные корпуса, должны были занять оборону в 30-40 км от границы. Данные Директивы опубликованы в сборнике документов под общим руководством А. Яковлева "Россия. XX век.1941 г. Документы" кн.2. 18 июня последовала дополнительная команда-приказ о приведении в полную боевую готовность всех частей западных округов. Об этой телеграмме-приказе упоминается в протоколах допроса командования ЗапОВО, не выполнивших ни приказы от 13-15 июня, ни последующие приказы о приведении в полную б.г. своих частей от 18 июня. Более подробно данные Директивы описывает в своих воспоминаниях маршал И.Х. Баграмян ещё в 1971 г., описывает, как они доводились до командования округов и как эти директивы выполнялись на самом деле. Некоторые части западных округов, тот же мехкорпус К.К. Рокоссовского, вообще не были извещены о данных приказах и директивах, и вступали в войну, узнав о нападении только 22 июня 1941 г.
Военно-политическое руководство государства в 23:30 21 июня приняло решение, направленное на частичное приведение пяти приграничных военных округов в боевую готовность. В директиве предписывалось проведение только части мероприятий по приведению в полную боевую готовность, которые определялись оперативными и мобилизационными планами. Директива, по существу, не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объёме, так как в ней предписывалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Эти ограничения вызывали недоумение, последовали запросы в Москву, в то время как до начала войны оставались уже считанные минуты. Однако по сути данная "Директива № 1 от 21.06.41 г." реально всего лишь (и прежде всего) сообщала вероятную дату нападения Германии - ".... 1. В течение 22-23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО...." Также данная директива предписывала частям БЫТЬ в полной боевой готовности, а не ПРИВЕСТИ части в полную б.г. Таким образом Дир. № 1 от 21.06.41 г. подтверждает, что до неё в части западных округов уже ушли приказы и директивы о приведении частей в б.г. -- Директивы НКО и ГШ от 12-13 июня, и телеграммы ГШ о приведении в полную боевую готовность от 18 июня. Дир. № 1 самим содержанием своим говорит о том что она вовсе не дает команду на приведение частей западных округов в боевую готовность. Цель данной директивы -- всего лишь сообщение достаточно точной даты и напоминание командованию округов "быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников." Однако развитие событий показало что не выполнение командованием западных округов директив и приказов от 13-18 июня и привело к тому что многие командиры узнавали о начале войны в своих казармах, утром 22 июня. И сообщаемая им Дир. № 1 от 21.06.41 г., которой якобы и отдавалась команда на приведение в полную боевую готовность, никак не могла спасти положение. Просчёт во времени усугубил имевшиеся недостатки в боеготовности армии и тем самым резко увеличил объективно существовавшие преимущества агрессора. Времени, которым располагали войска не получившие от своего командования в округах приказов от 15-18 июня, для приведения в полную боевую готовность, после получения Директивы № 1 от 21 июня, оказалось явно недостаточно. На оповещение войск для приведения их в боевую готовность вместо 25—30 мин ушло в среднем 2 ч 30 мин. Дело в том, что вместо сигнала «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.» объединения и соединения получили зашифрованную директиву с ограничениями по вводу плана прикрытия. Впрочем, тот же Баграмян вполне справедливо пишет, что ГШ не мог отдавать прямой приказ о введение в действие "плана прикрытия" в той ситуации июня 1941 г. Таким образом приведение частей западных округов в боевую готовность должно было пройти поэтапно, в течение нескольких дней начиная с 13-15 июня, когда в округа пришли подписаные 12-13 июня директивы НКО и ГШ о начале "учений" для частей этих округов и выдвижение их на рубежи обороны согласно планов прикрытия. Однако открытое и скрытое невыполнение командованием западных округов (особенно в Белоруссии) директив от 12-13 июня и привело к срыву приведения этих округов в боевую готовность.
В этих условиях даже соединения и части первого эшелона армий прикрытия, имевшие постоянную боевую готовность в пределах 6—9 ч (2—3 ч — на подъём по тревоге и сбор, 4—6 ч — на выдвижение и организацию обороны), не получили этого времени. Вместо указанного срока они располагали не более чем 30 мин, а некоторые соединения вообще не были оповещены даже о Директиве № 1 от 21.06.41 г. Задержка, а в ряде случаев и срыв передачи команды были обусловлены и тем, что противнику удалось в значительной степени нарушить проводную связь с войсками в приграничных районах. В результате штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения.
Тот же Жуков заявляет о том, что командования западных (Западный особый, Киевский особый, Прибалтийский особый и Одесский) приграничных военных округов в это время выдвигались на полевые командные пункты, в которые должны были прибыть как раз 22 июня. Также Г.К. Жуков указывает в своих "Воспоминаниях и размышлениях" что за несколько дней до нападения части западных округов действительно получали приказы о начале выдвижения к рубежам обороны (под видом "учений") к границе. Эти приказы (Жуков назвал их "рекомендациями") исходили от наркома обороны Тимошенко С.К. к командующим западными округами. Однако командование этих округов странным образом стало саботировать эти приказы и "рекомендации". Особенно открыто этот саботаж произошел в Белоруссии, в ЗапОВО, где командовал генерал армии Д. Павлов. В обвинительном заключении в деле Павлова в итоге и было записано -- "ослаблял мобилизационную готовность войск". Что и привело к трагедии сначала Белорусского округа (ЗапОВО), с падением Минска на 6-й день войны, а затем вслед за ним стали сыпаться и остальные округа-фронты.
«Назад Далее»
